Анна Вежбицкая

Универсальные семантические примитивы как ключ к лексической семантике (сфера эмоций)

 

1. Введение

Один из авторов книги “Семантика и лексикон” [Semantics and Lexicon 1974], исследователь с мировым именем Рей Джекендофф (Ray Jackendoff) пишет, что “все же вряд ли найдется хоть одно слово, значение которого мы можем с уверенностью определить” [Semantics and Lexicon 1974: 17].

Мне это высказывание кажется странным. Опираясь на естественный семантический метаязык (ЕСМ) (который будет описан в общих чертах далее), лингвисты трудились годами, стараясь выделить значения сотен слов. Несомненно, многие из предложенных значений слов могут быть улучшены, изменены, но для нас, сначала описывающих значения слов, а затем исправляющих это описание, в этом и заключается смысл лексической семантики. Успех семантических теорий проверяется результатами. Если после десятилетий работы над построением семантической теории лингвист все еще не уверен, что может выделить значение хотя бы одной единственной лексической единицы, то вряд ли можно видеть в этом положительную оценку данной теории.

Во вступлении к этому изданию другой известный исследователь в области семантики, Джеймс Пустейовски [Pustejovsky 1994: 2], отмечает, что “Джекендофф исходит из того, что семантическая теория структурирована алгебраической системой высокой степени абстракции, которая определяет основные параметры мыслительной деятельности”, Джекендофф хочет “исследовать то, что можно назвать неинтерпретированной формальной системой, координатой мысли”.

Я привожу здесь эти цитаты, поскольку они великолепно показывают то, чем не является “подход ЕСМ” в семантике. Мы также пытались в течение нескольких десятилетий установить основные параметры мысли, но с нашей точки зрения эта задача не имеет ничего общего с развитием “формальных алгебраических систем высокой степени абстракции”, а целиком посвящена возможности выделить значение индивидуальных лексических единиц. Вот этому и будет посвящена данная статья – я собираюсь подтвердить теорию, которую здесь представляю, примерами специально сформулированных толкований, которые я выношу на суд читателей. Я также рекомендую читателю обратиться к книгам, которые вышли недавно и содержат большое число выделенных значений, связанных с данной темой: [Harkins and Wierzbicka eds. 2001; Wierzbicka 2001; 1999; 1997; Goddard 1998; Goddard and Wierzbicka eds. 2002; 1994].

Под “полностью выделенным значением” я понимаю формулу, которая может объяснить значение непонятного слова людям. Здесь я имею в виду вовсе не плюсы и минусы, не скобки (круглые, квадратные или фигурные) и не разнообразные логические и алгебраические символы. Их не стоит включать в толкование слова, потому что подобные искусственные символы нуждаются в объяснении. Чтобы такое объяснение было понятным, его нужно давать на естественном языке.

Возьмем для примера немецкое слово Schadenfreude. Оно функционирует в английском языке как заимствование, но его не понимают многие из моих англоязычных студентов. Их вопрос “Что означает это слово?” можно рассматривать как вызов, брошенный объяснительной силе рассматриваемой семантической теории. Может ли эта теория обеспечить более адекватный ответ на этот вопрос, чем варианты толкований, предлагаемые лучшими современными словарями английского и немецкого языка?

Начнем с нескольких словарных дефиниций. Например, Словарь Английского языка Лонгмана [Longman’s Dictionary of the English Language 1984] определяет Schadenfreude как ‘радость или удовлетворение, испытываемое при созерцании несчастий других людей’. Новый Оксфордский словарь английского языка [The New Oxford Dictionary of English 1998] определяет его как ‘удовольствие, вызванное несчастьем другого человека’. Оксфордский словарь английского языка [The Oxford English Dictionary 1989] дает следующее толкование: ‘злобное наслаждение несчастьем других’. Предлагаемое в словаре Langenscheidt’s Standard German Dictionary [German-English 1983] толкование – ‘злобная радость (веселье), злорадство’. В словаре Brockhaus Deutsches Wörterbuch [1983] – ‘boshafte Freude über den Schaden oder das MiBgeschick eines andern’ (‘злобная радость по поводу несчастья или ущерба, от которого пострадал другой человек’). Наконец, Langenscheidts GroBwörterbuch Deutsch als Fremdsprache [1993] предлагает следующее толкование: ‘die Freude, die jemand daran hat daB einem anderen etwas Unangenehmes passiert’ (‘радость, которую кто-то находит в том, что что-то неприятное случилось с кем-то другим’).

Проблема данных толкований заключается в том, что они различаются от словаря к словарю и что различия представляются абсолютно случайными, а формулировка толкования ничем не обусловлена. Так, в одном словаре это enjoyment ‘наслаждение’, в другом – joy ‘радость’ (или Freude), в то время как в третьем – satisfaction ‘удовлетворение’ или pleasure ‘удовольствие’. В одном словаре находим misfortune ‘несчастье’, в другом – something unpleasant ‘что-то неприятное’, а в третьем – bad luck ‘неудача/невезение’ или Schaden. В одном употребляется слово malice ‘злоба’, а в другом – gloating ‘злорадство’, и так далее.

Подобные дефиниции, в общем, понятны, но совершенно не отражают семантический инвариант слова и, кроме того, не основываются ни на одной методологии, которая позволила бы им это сделать.

Более того, значение, которое приписывается слову Schadenfreude в словарях английского языка, отличается от значения, которое приписывают ему словари немецкого языка. Частично это происходит за счет того, что термины, используемые в дефинициях, не являются точными соответствиями: например, Freude не то же, что enjoyment, zufrieden не означает того же, что и satisfaction, а Schaden не то же самое, что damage или disadvantage.

 

2. Естественный Семантический Метаязык

(The Natural Semantic Metalanguage)

Семантическая теория “ЕСМ” (NSM), которая много лет используется в лексических исследованиях, призвана решить все эти проблемы. ЕСМ расшифровывается как “Естественный Семантический Метаязык”, то есть ядро, общее для всех естественных языков, полученное путем эмпирических межъязыковых сопоставительных исследований. Это общее ядро может быть использовано в качестве метаязыка для описания значений во всех языках понятным, но строгим, основанным на определенных принципах, верифицируемым способом.

Использование Естественного Семантического Метаязыка позволяет нам с точностью установить семантический инвариант любого слова без всяких “или” и “тому подобное” и представить его в форме, которая одновременно является понятной и стандартизированной. В виде понятных слов и синтаксических конструкций дефиниции на ЕСМ могут быть верифицированы с помощью носителей языка, а сформулированные в виде универсальных человеческих концептов, они могут быть использованы для объяснения значения как в межъязыковом и межкультурном контексте, так и для говорящих на одном конкретном языке.

Приведем следующий пример – (упрощенную) экспликацию Schadenfreude, укладывающуюся в систему универсальных человеческих концептов и универсального синтаксиса [Goddard and Wierzbicka eds. 1994 and 2002; Wierzbicka 1996; Goddard 1998]:

 

X felt Schadenfreude.

X чувствовал Schadenfreude.

=             (a) X thought like this about someone else:

                X подумал о ком-то еще нечто такое:

(b) “some good things happened to this person before

“что-то хорошее случалось с этим человеком прежде

(c) this person felt something good because of this

этот человек чувствовал что-то хорошее из-за этого

(d) this person thought: this is good

этот человек думал: это хорошо

(e) now something bad happened to this person

теперь что-то плохое случилось с этим человеком

(f) this person feels something bad because of this

этот человек чувствует что-то плохое из-за этого

(g) I think: this is good”

я думаю: это хорошо”

(h) when X thought like this X felt something good because of this

когда X думал так, X чувствовал что-то хорошее из-за этого

 

И на немецком языке:

X fühlte Schadenfreude.

=             (a) X dachte so über jemand anders:

                (b) “vorher sind dieser Person manche gute Dinge passiert

                (c) diese Person fühlte deswegen etwas Gutes

                (d) diese Person dachte: das ist gut

                (e) jetzt ist dieser Person etwas Schlechtes passiert

                (f) diese Person fühlt deswegen etwas Schlechtes

                (g) ich denke: das ist gut” 

                (h) als X so dachte fühlte X deswegen etwas Gutes

 

Я привела здесь эксплицитную интерпретацию значения слова Schadenfreude не только на английском языке, но и на немецком, чтобы показать, что естественный семантический метаязык не привязан только к английскому языку, но, по своей сути, не зависим от какого-либо одного языка: существует немецкий ЕСМ, так же как есть малайский ЕСМ, японский ЕСМ, китайский ЕСМ и др., причем все эти различные метаязыки изоморфны. Это означает, что эксплицитное толкование, сформулированное по-английски, не зависит от английского словаря или английской грамматики, но легко может быть переведено на любой другой язык.

Толкования-экспликации, даваемые на данном этапе работы, значительно упрощены и далее будут усовершенствованы. Однако, даже несмотря на это упрощение, я не ожидаю, что читатель немедленно целиком и полностью согласится с тем, что содержание этого толкования является верным. Чтобы увидеть, точно ли объяснение представляет значение, необходимо проверить его в большом количестве гипотетических контекстов. Здесь я не буду этого делать, поскольку примеры можно найти в работах, посвященных ЕСМ (см. выше). Важно то, что толкования такого типа выводимы и могут быть проверены на языковом материале; кроме того, любой носитель языка (не специалист) может их понять, может опираться на них и обсуждать их. Они не вызывают оцепенения, которое появляется обычно при виде математических формул и убивает всякое желание обсуждать значение слова.

Позволю себе заметить, что данное здесь эксплицитное толкование Schadenfreude, проверенное на речевом материале, безусловно, сужает словарные толкования и, следовательно, избавляет от ложных ожиданий, которые они имплицитно содержат. Например, это объясняет, почему, если садист получает удовольствие, наблюдая страдания других людей, это не Schadenfreude; или почему, если люди радуются, узнав, что жестокий убийца предстал перед судом, это также не Schadenfreude.

Как видно из эксплицитного представления, Schadenfreude отражает понимание поворота судьбы; “хорошие чувства” человека, который испытал это, вызваны именно этим пониманием. Часто человек, испытывающий такое чувство, не любит или не одобряет человека, из-за несчастья которого он чувствует радость, но так происходит не всегда. Schadenfreude может вызываться не только неприятием или неодобрением, но и завистью. Постоянным фактором является восприятие человека, о котором идет речь, как “состоятельного” и самодовольного; в таком случае “Schaden” (‘повреждение, вред, ущерб’) не является неожиданным несчастьем, скорее это потеря прежнего (очевидного) процветания, удачи или самодовольства.

В случае с убийцей, привлеченным к суду, мы имеем дело не с осознанным “поворотом судьбы”, который вызывает “хорошие чувства”, а с “чувством справедливости”: “хорошо, что что-то плохое случилось теперь с этим человеком, потому что до этого он сделал что-то очень плохое”. В случае с садистом “хорошее чувство” вызвано мыслью о том, что “этот человек чувствует что-то очень плохое сейчас”, а не мыслью, что “что-то плохое случилось с кем-то, с кем раньше случались хорошие вещи (и кто думал: это хорошо)”. Это объясняет, почему слово Schadenfreude не подойдет ни в одном из этих случаев.

Интересно сравнить немецкое Schadenfreude в его эксплицитном выражении с разговорным английским выражением serves him/her right ‘разг. Tак ему/ей и надо! Поделом ему/ей!’, которое часто толкуется в словарях сходным образом.

Использование естественного семантического метаязыка позволяет выявить черты сходства и различия между ними.

Например, словарь the Concise Oxford English Dictionary [1982] определяет выражение serves him (her) right как ‘an exclamation of satisfaction at sight of offender getting his deserts’ ‘восклицание удовлетворения при виде возмездия, от которого пострадал обидчик’, а словарь the Collins Cobuild English Language Dictionary [1991] предлагает следующее толкование: ‘If you say that something serves someone right you mean that what has happened is their own fault because they have behaved badly or stupidly’ ‘Если вы говорите, что кому-то так и надо, вы имеете в виду, что то, что случилось, их/его собственная вина, потому что он/они вели себя плохо или глупо’. На первый взгляд, это неплохие толкования, но в них используются самые разные слова, и не совсем ясно, совпадают ли толкования в разных словарях. Более того, ни одна из дефиниций не может служить основой для сопоставления значения serves him (her) right со значением Schadenfreude, английский эквивалент которого (schadenfreude, явно заимствование из немецкого языка), определяется в Concise Oxford English Dictionary как ‘злобное наслаждении несчастьями другого’. С помощью ЕСМ мы можем определить значение обоих выражений с той точностью, которая позволит ясно увидеть черты сходства и различия между ними. Таким образом, для английской фразы serves him (her) right мы можем предложить следующее толкование (сформулированное в виде одних и тех же самых простых и универсальных концептов и в соответствии с одними и теми же простыми и универсальными грамматическими правилами):

 

serves him (X) right

                (a) I think about this person like this:

                я думаю об этом человеке так:

                (b) something bad happened to this person now

                что-то плохое случилось с этим человеком сейчас

                (c) this is good

                это хорошо

                (d) this bad thing happened to this person now because before

                this person did something bad

                эта плохая вещь случилась с этим человеком сейчас, потому что                 прежде этот человек сделал что-то плохое

                (e) maybe after this, this person will not want to do things like this        any         more

                может быть, после этого этот человек больше не захочет делать   такие вещи

 

Как показывают два эксплицитно выраженных толкования, выражение serves him (her) right имплицитно выражает идею о том, что данный человек может научиться чему-то на своем опыте (“может быть, после этого этот человек больше не захочет делать такие вещи”); и опять же, у Schadenfreude нет таких импликаций. С другой стороны, Schadenfreude выражает чувство (“я чувствовал что-то хорошее из-за этого”), в то время как serves him (her) right не обязательно выражает это чувство (хотя и может быть связано со злорадством). Кроме того, Schadenfreude выражает идею “падения”, “поворота судьбы”, “ущерба” (Schaden), а serves him (her) right не имеет такого подтекста (у выражения serves him (her) right нет связи с чувством зависти, в то время как Schadenfreude имеет сходство с завистью, поскольку человек, вызывающий это чувство о котором идет речь,летворениельку человек должен быть, прежде всего, в выгодном положениии  плохое, должен быть, прежде всего, в выгодном положении, а также демонстрировать самодовольство). Приводимое здесь эксплицитное толкование Schadenfreude и serves him (her) right (в несколько упрощенной форме) иллюстрирует две основные черты методологии ЕСМ. Во-первых, толкования сформулированы на квази-естественном языке (не полностью естественном, но достаточно близком к естественному языку, чтобы быть понятным и верифицируемым через естественный язык). Во-вторых, слова, используемые в толкованиях, взяты из определенного и очень ограниченного набора универсальных семантических примитивов, установленных эмпирическим путем в ходе сопоставительных исследований. Список этих примитивов приводится ниже. Особенности их синтаксиса не будут обсуждаться в рамках данной статьи, но он также основан на эмпирически установленных универсалиях (они выделены в результате многочисленных межъязыковых исследований, ср., например, [Goddard & Wierzbicka eds. 1994; 2002]; см.также [Wierzbicka 1996; Goddard 1998; Goddard (ed.) 1997]).

Основываясь на квази-естественном и при этом полностью стандартизированном метаязыке, мы можем удовлетворить как основное требование понятности, так и необходимость в полностью эксплицитном модусе презентации.

Фундаментальный принцип понятности был впервые сформулирован Лейбницем, занимающимся исследованиями и в области семантики.

Если ничто не может быть понято само по себе, ничто вообще не может быть понято. Поскольку то, что может быть понято через что-то другое, может быть понято лишь настолько, насколько другое может быть понято, и т.д.; соответственно, мы можем сказать, что поняли что-то, только когда мы разделили это что-то на несколько частей, каждая из которых может быть понята сама по себе [Leibniz 1903: 430].

 

Это тот фундаментальный принцип, на котором всегда строились исследования в области ЕСМ; и именно поэтому исследователи в области ЕСМ настаивают на том, что метаязык универсальных семантических примитивов должен сохранить связь с естественным языком. Поскольку метаязык очень ограничен и с точки зрения лексического состава, и с точки зрения грамматической структуры, эксплицитные толкования и тексты, сформулированные на ЕСМ, звучат, безусловно, несколько искусственно и, конечно, отличаются от обычной речи. В то же время ЕСМ сохраняет довольно прочную связь с полноценным естественным языком, вполне достаточную для того, чтобы толкования на ЕСМ были интуитивно понятными. Это квази-естественный язык со многими достоинствами естественного языка, но лишенный многих недостатков последнего, что позволяет ему выполнять функции инструмента концептуального анализа.

В отличие от случайного набора лексем в толкованиях традиционных словарей, эксплицитные толкования, сформулированные на ЕСМ, основываются исключительно на специально выделенном лексиконе и в значительной степени (хотя еще не полностью) на особом синтаксисе. Таким образом, ЕСМ является “формализованной” системой, но, безусловно, допускает интерпретацию. Точнее, это система, которая не нуждается в дополнительной интерпретации, потому что является само-интерпретирующейся: каждая формулировка имеет в запасе свою интерпретацию. Набор универсальных семантических примитивов, полученных в результате сопоставительных исследований, имеет следующий вид:

 

Таблица универсальных семантических примитивов

Английский язык

Substantives “субстантивы”	I “я”, YOU “ты/вы”, SOMEONE “кто-то” (PERSON “человек”), SOMETHING “что-то” (THING “вещь”), PEOPLE “люди”, BODY “тело”
Determiners “детерминативы”	THIS “этот”, THE SAME “такой же”, OTHER “другой”
Quantifiers “квантификаторы”	ONE “один”, TWO “два”, SOME “несколько”, MANY/MUCH “много”, ALL “все”
Attributes “атрибуты”	GOOD “хороший”, BAD “плохой”, BIG “большой”, SMALL “маленький”
Mental predicates “ментальные предикаты”	THINK “думать”, KNOW “знать”, WANT “хотеть”, FEEL “чувствовать”, SEE “видеть”, HEAR “слышать”
Speech “речь”	SAY “говорить”, WORDS “слова”, TRUE “правдивый/верный/истинный”
Actions, events, movements “действия, события, движения”	DO “делать”, HAPPEN “случаться/происходить”, MOVE “двигаться”
Existence and possession “существование и владение”	THERE IS “(там) есть/находиться”, HAVE “иметь”
Life and death “жизнь и смерть”	LIVE “жить”, DIE “умирать”
Logical concepts “логические концепты/понятия”	NOT “нет”, MAYBE “может быть”, CAN “мочь, уметь”, BECAUSE “потому что”, IF “если”
Time “время”	WHEN “когда” (TIME “время”), NOW “теперь/сейчас”, AFTER “затем”, BEFORE “до/перед”, A LONG TIME “долгое время”, A SHORT TIME “короткое время”, FOR SOME TIME “(на)некоторое время/в течение некоторого времени”, AT A MOMENT “в какой-то момент”
Space “пространство”	WHERE “где” (PLACE “место”), HERE “здесь”, ABOVE “над/выше”, BELOW “под/ниже”, FAR “далеко”, NEAR “близко”, SIDE “сторона”, INSIDE “внутри”, TOUCHING “касающийся” (CONTACT “контакт”)
Intensifier, augmentor “нтенсификатор, показатель увеличения”	VERY “очень”, MORE “больше”
Taxonomy, partonomy “таксономия, деление на части”	KIND OF “тип, сорт, класс, разряд”, PART OF “часть”
Similarity “сходство”	LIKE “похожий/такой же как” (HOW “как”, AS “такой, как”)

 

Немецкий язык

Субстантивы	ICH, DU, JEMAND (PERSON), ETWAS (DING), LEUTE, KÖRPER
Детерминативы	DIESE(R, -S), DER-, DIE- , DASSELBE, ANDERE(R, -S)
Квантификаторы	EIN, ZWEI, MANCHE, VIEL/VIELE, ALLE
Атрибуты	GUT, SCHLECHT, GROB, KLEIN
Ментальные предикаты	DENKEN, WISSEN/KENNEN, WOLLEN, FÜHLEN, SEHEN, HÖREN
Речь	SAGEN, WORTE, WAHR
Действия, события, движения	TUN, PASSIEREN (GESCHEHEN), SICH BEWEGEN
Существование и владение	ES GIBT, HABEN
Жизнь и смерть	LEBEN, STERBEN
Логические концепты/понятия	NICHT, VIELLEICHT, KÖNNEN, WEIL/WEGEN, WENN
Время	WANN (ZEIT,ALS), JETZT, BEVOR (VORHER), NACH, EINE LANGE ZEIT(LANGE), EINE KURZE ZEIT, EINE ZEITLANG, IN EINEM MOMENT
Пространство	WO (PLATZ), HIER, ÜBER (OBEN), UNTER (UNTEN), WEIT, NAH, SEITE, INNEN, BERÜHREN
Интенсификатор, показатель увеличения	SEHR, MEHR
Таксономия, деление на части	ART, TEIL
Сходство	WIE

 

Конечно, чтобы полностью объяснить этот список тем, кто не знаком с понятием семантического примитива, требуется гораздо подробнее остановиться на его описании. Мы можем посоветовать читателю обратиться к многочисленным публикациям, в которых детально обсуждаются все вопросы, касающиеся ЕСМ, например, Goddard & Wierzbicka eds. [1994], Wierzbicka [1996], Goddard [1998], Harkins & Wierzbicka eds. 2001; Goddard & Wierzbicka eds. [2002]. Самую раннюю попытку выделить список семантических примитивов см. в [Wierzbicka 1972]. Здесь мы можем предложить лишь очень краткое объяснение, но сделать некоторые комментарии необходимо.

Первое. Расположенные слева названия (рубрики) не имеют теоретического значения и включены лишь для удобства читателя. Значение имеют лишь сами примитивы, выделенные здесь заглавными буквами.

Второе. Подобно тому как морфема (в классической теории) может реализоваться через ряд алломорфов, каждый примитив может реализоваться в данном языке через набор так называемых “аллолексов” (в терминах ЕСМ). Например, в английском языке something ‘что-то’ и thing ‘вещь’ или where ‘где’ и place ‘место’ рассматриваются как аллолексы одной и той же элементарной семантической единицы. Точно так же в немецком языке wissen и kennen можно рассматривать как аллолексы. Хотя различия между wissen и kennen иногда рассматриваются как семантические, на самом деле они связаны с дистрибуцией: с пропозициональным дополнением используется wissen, в то время как с прямым дополнением используется kennen (не только в значении ‘знать людей’, но и в значении ‘знать факты’).

Третье. Если во многих языках большинство примитивов реализуется с помощью определенных независимых слов (например, good ‘хороший’ и bad ‘плохой’ или big ‘большой’ и small ‘маленький’ в английском языке), примитивы могут реализоваться с помощью связанных морфем или лексических единиц, которые представляют структуры крупнее слова. Например, в австралийских языках BECAUSE ‘потому что’ выражается часто через флексию аблатива; а примитив, выражаемый в немецком с помощью lange (LANGE), в английском языке выражается с помощью сочетания из трех слов a long time (A LONG TIME) ‘долгое время’.

Четвертое. Слова, выражающие примитивы, могут быть многозначными. Например, английское слово live соответствует двум немецким словам: leben и wohnen; но только leben (в английском live₁) выражает значение примитива, в то время как wohnen (live₂) выражает более сложное, многокомпонентное значение. В этом случае различие заключено не в дистрибуции, а в семантике: лексема wohnen связана с определенным местом, где человек живет в течение некоторого времени, в то время как leben не имеет такого значения. Так, можно, например, сказать:

Manche Leute leben eine lange Zeit.

                ‘некоторые люди живут долго’

 

Но нельзя сказать

*Manche Leute wohen eine lange Zeit.

 

Более того, одно и то же слово может выражать два различных примитива. Например, немецкое wenn является одним из слов, служащих для выражения примитива WHEN ‘когда’ и в то же время одним из слов, выражающих примитив IF ‘если’. Тем не менее, оба примитива можно выделить в немецком языке (поскольку значения и WHEN, и IF передаются в немецком языке и другими словами).

Пятое. У примитива может быть своя “валентность”. Например, примитив SAY ‘говорить’ имеет во всех языках в качестве валентной “опции” сочетаемость с адресатом (говорить что-то кому-то) и в то же время “тематическую опцию” (говорить что-то о чем-то).

Шестое. У каждого примитива есть собственная универсальная грамматика, то есть набор комбинаторных свойств. Например, слово, выражающее примитив GOOD ‘хороший’, может сочетаться со словом, выражающим примитив VERY ‘очень’ (ср. very good, sehr gut); слово, выражающее LIKE ‘такой, похожий, как’ может сочетаться со словом, выражающим примитив THIS ‘этот’, ср. like this. (Однако в некоторых случаях универсальная комбинация примитивов выражается с помощью слова-гибрида, как в случае с немецким словом so, означающим ‘like this’ ‘такой’).

И последнее (седьмое): примитивы определяются не изолировано, а в определенных “канонических предложениях”. Например, LIVE определяется в следующих предложениях:

                Some people live for a long time.

                (manhe Leute leben eine lange Zeit)

 

Такой контекст исключает значение немецкого слова wohen у английского live как нерелевантное (подробнее об этом см. [Wierzbicka 1996; Goddard 1998; 2002]. Я хочу подчеркнуть, что установленный эмпирическим путем набор лексико-грамматических универсалий дает нам общую величину, tertium comparationis[1], с помощью которой значения могут эффективно сравниваться как в пределах одного языка, так и между языками.

 

3. Использование ЕСМ как tertium comparationis

в исследовании лексики.

Чтобы показать, как использовать ЕСМ в качестве общей величины, то есть в качестве основания для сравнения в лексическом исследовании, попытаемся описать взаимоотношения между Schadenfreude, envy, pity, gratitude и compassion следующим образом (здесь даются упрощенные толкования, которые будут скорректированы позже):

 

envy (X felt envy)

зависть (Х почувствовал зависть)

=             (a) X thought like this about someone else:

                Х подумал так о ком-то еще:

                (b) “something good happened to this person

                “что-то хорошее произошло с этим человеком

                (c) it didn't happen to me

                это не произошло со мной

                (d) this is bad”

                это плохо”

                (e) when X thought like this X felt something bad because of this

                когда Х подумал так, Х почувствовал что-то плохое из-за этого

 

pity (X felt pity)

жалость (Х почувствовал жалость.)

=             (a) X thought like this about someone else:

                Х подумал так о ком-то еще:

                (b) “something bad happened to this person

                “что-то плохое произошло с этим человеком

                (c) this is bad

это плохо

                (d) something like this is not happening to me”

                что-то такое не происходит со мной”

                (e) when X thought like this X felt something bad because of this

                когда Х подумал так, Х почувствовал что-то плохое из-за этого

 

gratitude (X felt gratitude.)

благодарность (Х почувствовал благодарность.)

=             (a) X thought like this about someone else:

                Х подумал так о ком-то еще

                (b) "this person did something good for me

                “этот человек сделал что-то хорошее для меня

                (c) this person didn't have to do it

                этот человек не должен был делать это

                (d) this person did it because this person wanted to do something          good       for me

                этот человек сделал это потому что этот человек хотел сделать

                что-то хорошее для меня

                (e) I want to say to this person: I think good things about you               because                 of this”

                я хочу сказать этому человеку: я думаю хорошие вещи о тебе

                из-за этого”

                (f) when X thought like this X felt something good because of this

                когда Х подумал так, Х почувствовал что-то хорошее из-за            этого

               

compassion (X felt compassion.)

сострадание (Х почувствовал сострадание.)

=             (a) X thought like this about someone else:

                Х подумал так о ком-то еще:

                (b) “something bad happened to this person

                “что-то плохое произошло с этим человеком

                (c) this person feels something bad because of this

                этот человек чувствует что-то плохое из-за этого

                (d) I don't want this person to feel like this”

                я не хочу, чтобы этот человек чувствовал это”

                (e) when X thought like this X felt something bad because of this

                когда Х думал так, Х чувствовал что-то плохое из-за этого

 

(Детальное обсуждение и подтверждение правильности этих эксплицитных толкований можно найти в [Wierzbicka 1999]).

Если сравнить предлагаемые нами эксплицитные толкования с толкованиями, предложенными в книге “Семантические Структуры” [Jackendoff 1990: 141] для слов pleased ‘довольный’, displeased ‘недовольный’, like ‘нравиться, любить’, fear ‘бояться’ и hate ‘ненавидеть’, выражающих эмоциональные состояния, можно увидеть существенную разницу в избранном подходе к описанию:

 

                X pleases Y [state AFF+([X]. [Y])]

                X displeases Y [state AFF-([X], [Y])]

                Y likes X [state REACT+([Y], [X])]

                Y fears/hates X [state REACT- ([Y], [X])]

                Х доставляет удовольствие Y [состояние AFF+([X]. [Y])]

                Х вызывает неудовольствие Y [состояние AFF-([X], [Y])]

                Y любит X [состояние REACT+([Y], [X])]

                Y боится/ненавидит X [состояние REACT- ([Y], [X])]

(В этой книге дается объяснение – “REACT” сокращенное ‘reaction’ ‘реакция’, а “AFF” сокращенное ‘affected entity’ ‘сущность, которая подвергается воздействию’.)

Дело в том, что такие слова, как good ‘хороший’ и bad ‘плохой’ (которые есть в любом языке), понимаются интуитивно, в отличие от плюсов и минусов; и такие простые синтаксические конструкции, как “this is bad” ‘это плохо’ или “something good happened to this person” ‘что-то хорошее произошло с этим человеком’ (которые есть во всех языках), также понимаются интуитивно, в отличие от скобок и таких символов, как “AFF”.

Я не знаю, какую комбинацию искусственных символов можно было бы предложить для Schadenfreude, но в любом случае, прежде чем понять такую загадочную формулу – и верифицировать ее – необходимо было бы перевести ее на естественный язык.

Кроме того, при переводе формул, подобных той, что предложил Джекендофф, на естественный язык, мы видим, что они не могут указать на разницу между, скажем, pleased ‘довольный’, happy ‘счастливый’, satisfied ‘удовлетворенный’ и т.п.; или между displeased ‘недовольный’, sad ‘печальный’, unhappy ‘несчастный’, upset ‘расстроенный’; или даже между hate ‘ненавидеть’ и fear ‘бояться’. Действительно, Джекендофф признаёт, что эти формулы не определяют полностью значения таких слов; в частности, он дает одну и ту же формулу для слов hate ‘ненавидеть’ и fear ‘бояться’. Но ведь главной целью лексической семантики должно быть именно определение значения слова. Без практического исследования лексики все наше теоретизирование о структуре лексикона и семантике не будет иметь прочного основания. Джекендофф утверждает, что мы просто не можем определить значения слов. Но, как я пытаюсь показать в этой статье, и как свидетельствуют другие исследования в сфере ЕСМ, такой пессимизм ничем не оправдан. Мы можем определять значения слов – при условии, что у нас есть соответствующая теория и соответствующий метод.

Поскольку предназначение приведенных здесь эксплицитных толкований есть отражение эмпирической реальности, достижение максимальной симметрии не является их целью. Скорее, они стремятся к максимальной дескриптивной адекватности. Как показывает тщательное исследование примеров словоупотреблений, в естественных языках такие связанные концепты, как, например, “envy” ‘зависть’, “pity” ‘жалость’, “Schadenfreude” и “gratitude” ‘благодарность’, не должны иметь одинаковое число компонентов в эксплицитном определении, а сами компоненты не должны быть абсолютно симметричными.

Задача заключается не в том, чтобы ограничить рамками симметрии эмпирическую реальность, но в том, чтобы обнаружить реальное положение дел и представить эту реальность максимально глубоко и ясно. Если все значения выражены одними и теми же универсальными примитивами, их легко сравнивать, а значит, легко обнаруживать как черты сходства, так и черты различия, как симметрию, так и асимметрию.

Важнее всего то, что предлагаемая здесь методология дает нам эффективный инструмент межъязыкового сопоставления значений. Поскольку аналитические рамки опираются на эмпирически выделенные универсалии, этот подход можно использовать при анализе любого существующего языка. То есть собственно анализ может проводиться и проверяться на материале только одного языка.

Показательно, что исследователи в сфере ЕСМ выполнили огромную дескриптивную работу, описав материал значительного числа языков, включая многие неиндоевропейские языки. Насколько мне известно, ЕСМ – единственная семантическая теория, охватывающая такое количество очень разных языков.

 

4. Роль понятия “прототип” в определении терминов эмоциональной сферы

Представив метод ЕСМ и проиллюстрировав его предварительными примерами, я могу теперь перейти к более детальному анализу эмоционального словаря и, в частности, показать, как в него включается понятие прототипа и почему это понятие должно быть включено. Для этого я начну с отредактированного эксплицитного толкования понятия envy.

 

еnvy (X felt envy)

зависть (Х почувствовал зависть)

=             (a) X felt something because X thought something

                Х почувствовал что-то, потому что Х подумал что-то

                (b) sometimes a person thinks like this about someone else:

                иногда человек думает так о ком-то еще:

                (c) “something good happened to this person

                “что-то хорошее произошло с этим человеком

                (d) it didn't happen to me

                это не произошло со мной

                (e) this is bad”

                это плохо”

                (f) when this person thinks like this this person feels something bad

                because of this

                когда этот человек думает так, этот          человек чувствует            что-то   плохое из-за этого

                (g) X felt something like this because X thought like this

                Х почувствовал что-то такое, потому что Х подумал так

 

Внутренняя часть этого эксплицитного толкования (то есть компоненты b-f) представляют собой прототипический когнитивный сценарий – узнаваемую цепь мыслей, в терминах которой определяется некоторое узнаваемое чувство. Прототипический когнитивный сценарий необходимо включать в эксплицитное толкование, потому что индивидуальные эмоциональные реакции на определенные мысли могут быть разными у разных людей: только этот прототипический сценарий определяет, какое чувство описывает данное эмоциональное слово. Например, чтобы определить чувство зависти, недостаточно сказать, что кто-то думает так-то и так-то и что этот кто-то чувствует что-то плохое (SOMETHING BAD) из-за этого. Необходимо сказать, что это за “bad feeling” ‘плохое чувство’; а это можно сделать только с помощью прототипического сценария: здесь имеет значение типичная эмоциональная реакция. Чувствовать зависть означает чувствовать то, что люди обычно чувствуют, когда они думают “something good has happened to this other person, it didn't happen to me, this is bad” ‘что-то хорошее произошло с этим другим человеком, это не произошло со мной, это плохо’.

Распространяя этот же подход к анализу других терминов, выражающих эмоции, мы можем теперь улучшить наши эксплицитные толкования следующим образом:

 

Schadenfreude (X felt Schadenfreude)

Schadenfreude (Х почувствовал Schadenfreude)

=             (a) X felt something because X thought something

                Х почувствовал что-то, потому что Х подумал что-то

                (b) sometimes a person thinks like this about someone else:

                иногда человек думает так о ком-то еще:

                (c) “some good things happened to this person before

                “некоторые хорошие вещи произошли с этим человеком прежде

                (d) this person felt something good because of this

                этот человек почувствовал что-то хорошее из-за этого

                (e) this person thought: this is good

                этот человек подумал: это хорошо

                (f) now something bad happened to this person

                теперь что-то плохое произошло с этим человеком

                (g) this person feels something bad because of this

                этот человек чувствует что-то плохое из-за этого

                (h) I think this is good”

                я думаю, это хорошо”

                (i) when this person thinks like this

                когда этот человек думает так

                this person feels something good because of this

                этот человек чувствует что-то хорошее из-за этого

                (j) X felt something like this because X thought like this

                Х почувствовал что-то такое, потому что Х подумал так

 

И на немецком ЕСМ (не идиоматическом немецком, а на немецкой версии естественного семантического метаязыка, который можно понять и проверить через обыкновенный немецкий язык):

 

Schadenfreude (X fühlte Schadenfreude)

=             (a) X fühlte etwas weil X etwas dachte

                (b) manchmal denkt eine Person so über jemand anders:

                (c) “vorher sind dieser Person manche gute Dinge passiert

                (d) diese Person fühlte deswegen etwas Gutes

                (e) diese Person dachte: das ist gut

                (f) jetzt ist dieser Person etwas Schlechtes passiert

                (g) diese Person fühlt deswegen etwas Schlechtes

                (h) ich denke das ist gut”

                (i) wenn diese Person so denkt

                fühlt diese Person deswegen etwas Gutes

                (j) X fühlte so etwas weil X so dachte

 

Уточненные эксплицитные толкования понятий pity ‘жалость’, gratitude ‘благодарность’ и compassion ‘сострадание’ будут выглядеть так:

 

pity (X felt pity.)

жалость (Х почувствовал жалость.)

=             (a) X felt something because X thought something

                Х почувствовал что-то, потому что Х подумал что-то

                (b) sometimes a person thinks like this about someone else:

                иногда человек думает так о ком-то еще:

                (c) “something bad happened to this other person

                “что-то плохое произошло с этим другим человеком

                (d) this is bad

                это плохо

                (e) something like this is not happening to me”

                что-то такое не происходит со мной”

                (f) when this person thinks like this

                когда этот человек думает так

                this person feels something bad because of this

                этот человек чувствует что-то плохое из-за этого

                (g) X felt something like this because X thought like this

                Х почувствовал что-то такое, потому что Х подумал так

 

gratitude (X felt gratitude.)

благодарность (Х почувствовал благодарность.)

=             (a) X felt something because X thought something

                Х почувствовал что-то, потому что Х подумал что-то

                (b) sometimes a person thinks like this about someone else:

                Иногда человек думает так о ком-то еще:

                (c) “this person did something good for me

                “этот человек сделал что-то хорошее для меня

                (d) this person didn't have to do it

                этот человек не должен был делать это

                (e) this person did it because this person wanted to do something good

                for me

                этот человек сделал это, потому что этот человек хотел сделать

                что-то хорошее для меня

                (f) I want to say to this person: I think good things about you

                because of this”

                я хочу сказать этому человеку: я думаю хорошие вещи о тебе

                из-за этого

                (g) when this person thinks like this

                когда этот человек думает так

                this person feels something good because of this

                этот человек чувствует что-то хорошее из-за этого

                (h) X felt something like this because X thought like this

                Х почувствовал что-то такое потому что Х подумал так

 

compassion (X felt compassion.)

сострадание (Х почувствовал сострадание)

=             (a) X felt something because X thought something

                Х почувствовал что-то, потому что Х подумал что-то

                (b) sometimes a person thinks like this about someone else:

                иногда человек думает так о ком-то еще:

                (c) “something bad happened to this person

                “что-то плохое произошло с этим человеком

                (d) this person feels something bad because of this

                этот человек чувствует что-то плохое из-за этого

                (e) I don't want this person to feel like this”

                я не хочу, чтобы этот человек чувствовал так”

                (f) when this person thinks like this

                когда этот человек думает так

                this person feels something bad because of this

                этот человек чувствует что-то плохое из-за этого

                (g) X felt something like this because X thought like this

                Х почувствовал что-то такое, потому что Х подумал так

 

В книге “Эмоции в разных языках и культурах” (Emotions across Languages and Cultures) [Wierzbicka 1999] этот подход применялся на нескольких десятках терминов эмоциональной сферы английского языка и на значительном количестве терминов, выражающих эмоции, из других языков. В ряде работ, посвященных ЕСМ, этот подход использовался для анализа языкового материала многих языков. Так, например, Клифф Годдард использовал его применительно к малайскому языку, Рай Хасада – на материале японского языка, Джин Харкинс – на материале английского языка австралийских аборигенов, Павел Корнаки и Женгдао Ие – на материале китайского, Роберт Бугенхаген – применительно к австронезийскому языку мбула, Уве Дурст – применительно к немецкому языку, и др. (см, например: [Harkins and Wierzbicka eds. 2001; Enfield and Wierzbicka eds. 2002]).

Следующая часть данной статьи будет посвящена иллюстрации объяснительной силы предлагаемого метода анализа на примере контрастивного анализа немецкого слова Reue и его предполагаемого английского эквивалента remorse ‘раскаяние’. Одновременно будет продемонстрировано, как отсутствие соответствующего анализа эмоциональных слов часто приводит к спорам – в философии, психологии и других сферах – вызванным исключительно случаями непонимания семантического значения.

 

5. “Reue” vs “Remorse”

Немецкое Reue обычно переводится на английский язык или словом repentance ‘раскаяние, сожаление, покаяние’, или словом remorse ‘угрызения совести, раскаяние’. Например, немецко-английский “Словарь стандартного немецкого языка” (Langenscheidt’s Standard German Dictionary) [1993] предлагает двойное толкование – repentance, remorse. На самом деле немецкое Reue не соответствует значению ни одного из этих слов, и неудивительно, что, когда, например, говорящие по-английски читают знаменитое эссе Макса Шелера (1954/1920) на тему Reue и Wiedergeburt, они запутываются и не могут понять смысл. Так, английский философ Габриель Тейлор [Taylor 1985] считает, что Шелер был неправ в трактовке Reue, в частности он ошибался в том, что придавал большое значение этому эмоциональному состоянию, полагая, что Шелер говорил о remorse. На самом деле Тейлор неправильно понял Шелера, потому что Шелер говорил не о remorse, а о Reue, а эти два концепта не совпадают.

Тот факт, что Шелер постоянно говорит об “акте Reue” (“der Reueaktus”), подчеркивает отсутствие соответствия между двумя этими концептами. В обычных условиях никто не станет говорить об “act of remorse” ‘акте раскаяния’rseх, никто не станет гвоорить об ворил о авал большое значение, полагая. аемого метода анализа с контрастивным анали, как никто не будет говорить об “акте вины” (“act of guilt”): remorse человек обычно переживает, это не акт, который можно совершить. В отличие от Reue, значение этого понятия не связано с личной волей человека. Безусловно, в этом кроется причина того, что Reue часто переводится на английский язык как repentance (этот вариант использует, например, Бернард Нобл, английский переводчик Шелера). Но понятие repentance, зависящее от воли человека, не содержит внутреннего компонента “чувство”, который является доминирующим в Reue: человек не может “чувствовать” repentance. Шелер (1954/1920) говорит о Reue как о “боли” (Schmerz, p. 48), и о “неудержимых слезах” ("die unversieglichen Tränen", p.52) Reue; но никто не будет говрить о repentance как о “боли”.

Меня интересует не шелеровская теория Reue как таковая, но значение обычного немецкого слова Reue, на котором строится эта теория. Обсуждение понятия Reue Шелером проясняет значение Reue в обычном языке, а ошибочная критика Шелера Тейлором непреднамеренно проливает свет на различие между Reue и remorse.

Я бы предложила для Reue следующее эксплицитное толкование:

 

Reue (X felt Reue.)

Reue (Х почувствовал Reue.)

               

                (a) X felt something because X thought something

                Х почувствовал что-то, потому что Х подумал что-то

                (b) sometimes a person thinks like this about something:

                иногда человек думает так о чем-нибудь:

                (c) “I did this

                “я сделал это

                (d) I know now that when I did it I did something very bad

                я знаю теперь, что, когда я сделал это, я сделал что-то очень плохое

                (e) I don't want to do things like this”

                я не хочу делать такие вещи”

                (f) when this person thinks likes this

                когда этот человек думает так

                this person feels something very bad because of this

                этот человек чувствует что-то очень плохое из-за этого

                (g) X felt something like this because X thought like this

                Х почувствовал что-то такое, потому что Х подумал так

 

Я думаю, что Reue может восприниматься как некий “акт”, поскольку в его значении присутствует как признание ( “I did something very bad” ‘я сделал что-то очень плохое’), так и компонент волеизъявления (“I don’t want to do things like this” ‘я не хочу делать такие вещи’). Кроме того, понимание “I know now” ‘я знаю теперь’ предполагает изменение в мышлении человека. С учетом этих компонентов идея Шелера о том, что Reue “есть самая революционная сила духовного мира” [Scheler 1960: 56] и что Reue “влияет на духовное обновление” [Scheler 1960: 42], представляется верной и последовательной.

Шелер находит идеальную модель Reue в образе Блудного Сына в Евангелии от Луки (Лука 15: 11-32); при этом не тогда, когда он решает вернуться домой, а “когда он видит, пораженный, любовь отца” [Scheler 1954/1923: 162]. Прежде чем сравнивать значение Reue со значением remorse, будет полезно сопоставить образ Блудного Сына и образ Иуды, который, по “Новой версии Библии короля Джеймса” (the New King James Version), чувствовал “remorse” (Matt. 27: 3)[2] и в результате повесился. Историю Иуды можно было бы использовать как доказательство мнения Тейлора и других о том, что “remorse” не всегда ведет к духовному обновлению и росту.

Следует заметить, что в Библии Лютера и современных немецких переводах, основанных на тексте Лютера, в истории Иуды используется именно слово Reue. Например, в Die Gute Nachricht in heutigem Deutsch читаем об Иуде, что “ packte ihn die Reue” (‘и раскаявшись’) (Матф. 27: 3). Но это не соответствует греческому оригиналу. В греческом тексте используется слово metamelomai. По мнению исследователей греческого текста Нового Завета, оно имплицирует изменение в мышлении, которое “может привести либо к бессмысленному раскаянию (“remorse”) Иуды, либо к изменению в поведении” [Leon-Dufor 1980, Dictionary of the New Testament]. В [Louw and Nida 1989: 373] metamelomai трактуется следующим образом: “изменить свое решение, передумать, возможно со скрытым сожалением, раскаянием”. Исследователи отмечают, что в Послании к евреям это слово употребляется по отношению к Богу: “клялся Господь и не раскается” [3] (Евр. 7: 21).

Все комментаторы подчеркивают, что metamelomai очень отличается от ключевого концепта Нового Завета – metanoia, который трактуется как “repentance” ‘раскаяние, покаяние’ и “conversion” ‘обращение (грешников)’. В Теологическом Словаре Нового Завета Киттеля (Kittel’s Theological Dictionary of the New Testament) об Иуде говорится следующее:

Когда Иуда увидел, что Иисус был осужден, он почувствовал раскаяние (was filled with remorse) (metameletheis, 27: 3) и вернул тридцать серебреников. Здесь описывается не remorse (раскаяние, угрызения совести), а repentance (раскаяние, сожаление, покаяние). Иуда видит, что виноват, и не выдерживает. Раскаяние Иуды (Матф.27: 3) и Исава (Евр.12: 17) не властно преодолеть разрушительное действие греха [Kittel 1967: 628].

 

Комментарии такого рода и другие примеры из текста Нового Завета показывают, что metamelomai отличается по своему значению от Reue, и я считаю, что Шелер был прав, связывая Reue с образом Блудного Сына, а не Иудой. (Притча о Блудном Сыне не эксплицирует Reue, но полностью соответствует этому концепту. Подробнее о значении этой притчи см. [Wierzbicka 2001].)

Тейлор утверждает, что remorse (раскаяние) может быть “таким же разрушительным и потворствующим, как чувство вины” (стр. 102), и что это чувство не обязательно приведет к стремлению что-то исправить, к новому мироощущению, полному надежд; раскаяние может причинить боль и страдания” (ibid.). И это то, чем отличается remorse от Reue: Reue содержит компонент “я не хочу делать такие вещи” и поэтому действительно скорее приведет к “стремлению что-то исправить”, в то время как remorse не содержит такого компонента в эксплицитном толковании и может на самом деле лишь “причинить боль и страдания”.

Таким образом, я предлагаю следующее эксплицитное толкование remorse:

 

Remorse (X felt remorse.)

раскаяние (Х почувствовал раскаяние)

=             (a) X felt something because X thought something

                Х почувствовал что-то, потому что Х подумал что-то

                (b) sometimes a person thinks like this about something:

                иногда человек думает так о чем-то:

                (c) “I did this

                “я сделал это

                (d) I think that when I did it I did something very bad”

                я думаю что когда я делал это я делал что-то очень плохое”

                e) this person can't not think like this

                этот человек не может не думать так

                f) when this person thinks like this

                когда этот человек думает так

                his person feels something very bad because of this

                этот человек чувствует что-то очень плохое из-за этого

                g) X felt something like this because X thought like this

                Х почувствовал что-то подобное, потому что Х подумал так

 

Человек, который испытывает remorse “раскаяние”, мучим мыслью и хотел бы от этой мысли избавиться. Мысль эта – “я сделал что-то очень плохое”. Человек пытается игнорировать эту мысль и желает каким-то образом избавиться от нее – но не может. В случае Reue возникает одно желание – “лучше бы я никогда не совершал то, что сейчас расцениваю как очень плохой поступок”. В случае remorse желание другое – не думать о том, что совершил что-то очень плохое.

Главное отличие заключается в том, что в случае Reue признание того, что совершил что-то очень плохое, ведет к волеизъявлению, ориентированному на будущее: “я не хочу делать такие вещи”. В случае remorse, однако, такого волеизъявления не происходит; скорее здесь присутствует болезненное осознание того, что невозможно избавиться от отрицательной самооценки.

Этим объясняется этимология слова remorse, значение которого сохранилось в семантически связанном с ним немецком слове Gewissensbisse “угрызения совести” (букв. ‘укусы совести’). Это также объясняет значение словосочетания gnawing remorse ‘угрызения совести’. Remorse ‘раскаяние’ – это не то чувство, к которому стремятся, скорее его пытаются подавить или преодолеть: оно “грызет” человека или “гложет”, от него невозможно избавиться.

 

6. Заключение

В недавно опубликованной статье ведущий российский специалист в области семантики Юрий Апресян [2001: 111] пишет:

В последние десятилетия лексикография все больше привлекает внимание лингвистов. Безвозвратно ушло в прошлое время, когда без ущерба для своей научной репутации можно было заявлять, что “лексика лишь дополнение к грамматике, список основных «несоответствий»” [Bloomfield 1933: 274], или что это “остатки лингвистического описания” (цитата исключительно полемичного определения, которым G. Gleason подводит итог всей работе американских дескриптивистов по созданию словарей). Быстрый рост лексической семантики, начавшийся в 60-е гг. ХХ века, привел к открытию, что весь словарь языка, а не только изолированные фрагменты, такие как термины родства или армейские чины, представляет собой хорошо организованную систему. Корнями это открытие уходит в идею о том, что значения основных единиц языка состоят из ограниченного набора относительно простых и часто повторяющихся, то есть создающих систему, элементов – семантических примитивов.

 

В статье я попыталась показать, что если мы примем эту идею как рабочую гипотезу, то сможем определить значения слов, причем на достаточно глубоком уровне, а не на уровне “холостяк – это неженатый мужчина”, “убивать значит вызывать смерть”, или “довольный – подвергнувшийся позитивному воздействию”. Семантика – ключ к пониманию того, что думают и говорят люди в любой сфере – эмоциональной, этической, юридической, религиозной, политической, в обыденной жизни. Семантическая теория может предложить нам эффективные инструменты для развития человеческого понимания. Но именно по этой причине семантика должна из формалистского направления превратиться в часть “Geisteswissenschaften”, развивая и распространяя в гуманитарных науках ясность и четкость мышления, использование простых слов и требуя той точности, которую, как иногда полагают, можно обнаружить только при компьютерном общении или в математических вычислениях, но которую можно обнаружить и в человеческой мысли, и в понятном человеческом языке.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Список языков (исключая английский), которые были исследованы в рамках ЕСМ (по Goddard 2002). ip: in press “в печати”, fc: forthcoming “выйдет в ближайшее время”

Язык	Примитивы и синтаксис	Семантические исследования отдельных языков
	Comprehensive Study
Lao	Enfield (ip)	Enfield (2001)
Mangaaba-Mbula	Bugenhagen (1994, ip)	Bugenhagen (1990, 1994)
Malay	Goddard (ip)	Goddard (2001, 1996, 1997)
Mandarin Chinese	Chappell (1994, ip)	Chappell (1986, 1991) Kornacki (1995, 2001), Ye (ip, fc)
Polish	Wierzbicka (ip)	Wierzbicka (1997)
Spanish	Travis (ip)	Travis (1998), Curnow (1993)
Hawaiian Creole English	Stanwood (1997, 2000)
	Partial Study
Acehnese	Durie et al (1994)
Amharic	Amberber (2001)	Amberber (2001)
Arrernte	Harkins/Wilkins(1994)	Van Valin/Wilkins (1993) Harkins (2001) Wilkins (1986, 2000)
Bunuba	Knight (fc)
Cantonese	Tong et al (1997) Cree Junker (2001) Ewe Ameka (1994)	Ameka (1991, 1996)
French	Peeters (1994, 1997)	Peeters (1996, 2000)
German		Wierzbicka (1997) Durst (1996, 2001)
Italian	Maher (2000)
Longgu	Hill (1994) Hill/Goddard (1997)
Japanese	Onishi (1994) Hasada (1997)	Hasada (1996, 2001) Wierzbicka (1997) Travis (1998)
Kalam	Pawley (1994)
Kayardild	Evans (1994)
Ulwa	Hale (1994)
Russian		Wierzbicka (1992, 1997, 1999, ip) Zalizniak/Levontina (1996) Mostovaja (1996, 1998)
Samoan	Mosel (1994)
Tsimshian	Stebbins (fc)	Thai Diller (1994
Yankunytjatjara	Goddard (1991, 1994)	Goddard (1990, 1992)

 

ЛИТЕРАТУРА

Apresjan, Jurij D. 2001. Nakazanie v jazykovoj kartine mira. In: Viktor S. Chrakovsky, Maciej Grochowski and Gerd Hentschel (eds), Studies on the Syntax and Semantics of Slavonic Languages. Papers in honour of Andrzej Boguslawski on the occasion of his 70^th birthday. Oldenburg: Bibliotheks- und Informationssystem der Universität Oldenburg.

Bloomfield, Leonard. 1933. Language. London: Allen & Unwin.

Brockhaus Wahrig 1983. Deutsches Wörterbuch in 6 Bänden. Wiesbaden: Brockhaus. Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt.

Collins COBUILD English Language Dictionary. 1987. London: Collins.

Concise Oxford Dictionary of Current English. 1982. Oxford: Clarendon Press.

Die Bibel: Die Gute Nachricht in heutigem Deutsch. 1982. Stuttgart: Deutsche Bibelgesellschaft.

Enfield, N.J. and Anna Wierzbicka (eds.) 2002. The body in expression of emotions. Special Issue of Pragmatics and Cognition 9(2).

Gleason, G. 1962. The relation of lexicon and grammar. In F.W. Householder and S. Sapporta

(eds), Problems in Lexicography. Bloomington, 85-102.

Goddard, Cliff (ed.). 1997. Studies in the Syntax of Universal Semantic Primitives. Special issue of Language Sciences 19(3).

Goddard, Cliff. 1998. Semantic Analysis: A practical introduction. Oxford: Oxford University Press.

Goddard, Cliff. 2002. Do all languages share a universal semantic core? Introducing "natural

semantic metalanguage" theory. In Cliff Goddard and Anna Wierzbicka (eds.).

Goddard, Cliff and Anna Wierzbicka (eds.) 1994. Semantic and Lexical Universals: Theory and empirical findings. Amsterdam: John Benjamins.

Goddard, Cliff and Anna Wierzbicka (eds.). 2002. Meaning and Universal Grammar: Theory and empirical findings. 2 vols. Amsterdam: John Benjamins.

Harkins, Jean and Anna Wierzbicka (eds.) 2001. Emotions in Crosslinguistic Perspective. Berlin: Mouton de Gruyter.

Jackendoff, Ray. 1990. Semantic Structures. Cambridge, MA.: MIT Press.

Jackendoff, Ray. 1994. "X-Bar Semantics". In Pustejovsky (ed.), 15-26

Kittel, Gerhard. ed. 1967. Theological Dictionary of the New Testament. Grand Rapids, Mich: W.B. Eerdmans. (Translated and edited by G.W. Bromiley) Vol. IV.

Langenscheidts GroBwörterbuch Deutsch als Fremdsprache. 1993. German-English. Berlin: Langenscheidt.

Langenscheidt's Standard German Dictionary. 1983. New York: Langenscheidt.

Leibniz, Gottfried Wilhelm. 1903. "Sur la caractéristique" (Philosophie, VII, C,160-161). In: Louis Couturat (ed.). Opuscules et fragments inédits de Leibniz. Paris: Presses Universitaires de France. 435. (Reprinted 1961, Hildesheim: Georg Olms.)

Leon-Dufour, Xavier. 1980. Dictionary of the New Testament. New York: Harper and Row.

LDOTEL. Longman Dictionary of the English Language. Heather Gay, Brian O'Kill, Katherine Seed, Janet Whitcut, eds. Essex: Longman.

Louw, Johannes P. and Eugene Albert Nida. 1989. Greek-English Lexicon of the New Testament Based on Semantic Domains. New York: United Bible Societies.

Pustejovsky, J. (Ed.) 1994. Semantics and the Lexicon. Dordrecht; Boston: Kluwer Academic Publishers.

Scheler, Max. 1954 (1923). Wesen und Formen der Sympatie. Gesammelte Werke. Band 7. Bern: Francke.

Scheler, Max. 1954 (1920). Reue und Wiedergeburt. In his: Vom Ewigen in Menschen. Bern: Francke, 27-59.

Scheler, Max. 1960. On the Eternal in Man. London: SCM.(Transl. by Bernard Noble.)

Taylor, Gabriele. 1985. Pride, Shame, and Guilt: Emotions of self-assessment. Oxford: Clarendon Press ; New York : Oxford University Press.

The Holy Bible. New King James Version. 1990. Canberra: Bible Society.

The Oxford English Dictionary. 2nd edition. 1989. Oxford: Clarendon Press. Vol. XIV.

The New Oxford Dictionary of English. 1998. Oxford: Clarendon Press.

Wierzbicka, Anna. 1972. Semantic Primitives. Frankfurt: Athenäum.

Wierzbicka, Anna. 1996. Semantics: Primes and universals. Oxford: Oxford University Press.

Wierzbicka, Anna. 1997. Understanding Cultures through their Key Words: English, Russian,

Polish, German, Japanese. New York: Oxford University Press.

Wierzbicka, Anna. 1999. Emotions across Languages and Cultures: Diversity and universals.

Cambridge: Cambridge University Press.

Wierzbicka, Anna. 2001. What Did Jesus Mean? Explaining the Sermon on the Mount and the parables in simple and universal human concepts. New York: Oxford University Press.